открыто. Я люблю мою семью, но никогда не думал, что человек, поклявшийся защищать меня от всего мира, первый и предаст мои мечты. – Ричард глубоко вдохнул, даже не думая останавливаться. – Я хочу быть писателем, папа. Я читаю книжки, пишу почти каждый день, фантазирую и живу этим. Я не собираюсь быть юристом, адвокатом или другим клерком. Я хочу быть, в первую очередь, собой и надеялся, что ты поддержишь меня в любых начинаниях! – От крика рядом стоявший уличный музыкант отступил на шаг. По лицу Ричарда текли слезы, и рассудок покинул его. – Я хочу, чтобы мой отец меня поддержал! Том попал в беду, и я прошу даже не ради себя и своих, по твоему мнению, глупых книжек. Мне нужна помощь, чтобы спасти друга. Прошу, верни мне карточки хотя бы на неделю. Я обязательно прославлюсь и стану уважаемым писателем. На каждом билборде будет мое лицо. Не бросай меня и не дави. Дай помочь Тому. – Он уже почти захлебывался в рыданиях от переполнявших эмоций. – Пап. Прошу, поверь мне… Пап…

– Ричард… – Отец еле говорил. – Сынок, я не блокировал тебе карточки. Там просто сбой. Мои тоже не работают. Ты сейчас где? Что с тобой и Томом? – Ричард чуть в обморок не упал от шока. – Скажи, что с тобой все в порядке.

– Я в Нью-Йорке… – Он зажмурился, ожидая нападок.

– В Нью-Йорке, значит… – В трубке послышался вздох. – Ладно. Ты странный малый. Этого не отнять. Но я люблю тебя. Мама… Мама открыла мне глаза на некоторые пробелы в воспитании. – Он говорил уже более уверенно. – Она напомнила, какой страх и одиночество чувствовал я, когда мой отец вел себя подобным образом. – Ричард почти видел, как отец от усталости трет глаза. – Мы любим тебя: я, мама, бабушка и даже Роуз. Хочешь быть писателем, будь… Занимайся тем, что делает тебя счастливым. А большего и не надо.

– Па…

– С тобой все в порядке? Я даже не знаю, что делать с карточками… Ты там не голодаешь случаем? Не застрял на улице? – Отец все задавал вопросы, а Ричард никак не мог вспомнить английский язык. Впервые он не нашелся, что ответить. Джеку бы понравилось. – Ладно, с Томом-то что?

– Если я возьму себя в руки и перестану плакать посреди Бруклина, все будет хорошо и у него, и у меня. – Ричард задержал дыхание. – Ты, правда, в меня веришь?

– Никогда и не переставал… Просто иногда в желании сделать как лучше все получается наоборот. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. – Отец усмехнулся. – Хотя я почувствовал неладное, когда ты ограбил книжный магазин. Ну что, ты как? Справишься? Я позвоню в банк.

– Да, тут недалеко, просто хотел заказать такси, устал идти. – Ричард посмотрел на небо. – Темнеет.

– Тогда поспеши домой! – строго сказал отец. – Позвонишь, как доберешься?

– Конечно, па. – Ричард сбросил вызов.

– Ну что? Я ловлю такси? – Музыкант коснулся его руки, напоминая о своем существовании. – А вы все такие… Эм, странные?

– К несчастью Джека, да. – Ричард улыбнулся и вытер лицо. – Прости за это. Семейные драмы мексиканцев никогда не проходят без слез. – Он вздохнул. – Поймаешь тогда? Я обязательно отдам, и не думай отказывать!

– Хорошо, чувак, хорошо! Так вот…

И сколько раз новый знакомый, свидетель истерики, ни пытался поговорить с Ричардом, ничего, кроме нужного адреса, не добился. Ричард, сбитый с толку, просто сел в такси и выключился. Его мысли побежали куда-то в детство, к строгому отцу, покладистой маме и своенравной бабушке, чуть позже появилась Роуз с огромными амбициями и желаниями. А он, Ричард, будто и не знал, зачем появился на свет, словно жил не в своем теле, а где-то рядом. И вот появляются книги. Весь мир, который Ричард раз за разом придумывал в голове, оказывается, можно перенести на бумагу, поделиться им или утонуть навечно. Одно произведение летело за другим, тысячи строк, сотни историй и бесконечное количество счастливых часов. И, возможно, Ричард бы так и остался там, в стране замков, расследований и любовных треугольников, если бы не Джек и Том. Раз и, кажется, навсегда появившиеся в его жизни. Они – его мостик в реальный мир, доказательство собственного существования. Ричард вспоминал песенки Тома, вздохи Джека и тепло в груди… У него есть друзья. Настоящие. И ради этих самых друзей он готов был идти до конца. Он обязательно вытащит Тома. Ричард уже нашел уличного музыканта, закончил свою часть плана, дело оставалось за малым… Постучать в хлипкую дверь Джека и претворить идею в жизнь.

– Кто здесь?

– Простите! Я познакомился с ним на улице, а потом случился какой-то телефонный разговор, и он превратился в ходячий сельдерей! – Музыкант пожал плечами. – До звонка он рассказал о своем друге Томе, о наличии важного плана, и попросил в нем поучаствовать. Приехать сюда. И вот я здесь. Не подскажете, что происходит?

– Ох, привет, меня зовут Джек! Не обращай внимания, с ним иногда бывает. – Он пропустил парней в комнату.

– Мне звонил отец, – проговорил Ричард, и Джек тут же напрягся. – Все хорошо.

– Теперь понятно, что тебя так закоротило. – Он посмотрел на незнакомого парня. – Все нормально. Там сложное прошлое. Давай я попрошу… – Он посмотрел за спину. – Алан! Тут, кажется, Ричарду нужна помощь! Его нужно напоить кофе, а лучше пивом, привести в чувства и уже заставить, наконец, рассказать свой план. – Он обернулся назад к гостю. – Думаю, ты – важная часть плана. Дай бог узнать только, какого. Ричард немного странный, но чертовски умный! Подождешь полчасика? Не торопишься? – Джек вновь повернулся назад. – Джуд! Милая! Посидишь тут… – Он вновь заглянул за плечо. – Моя девушка быстро введет тебя в курс дела… Она это умеет лучше всего, но для начала… Давай познакомимся! Как тебя зовут?

Музыкант глубоко вздохнул.

– Я Джеймс. Приятно познакомиться. Нью-Йорк – красивый город.

A

«Чертов Ричард! Как он посмел влезть и отменить бронь билетов! Я собирался сообщить всем позже, чтобы избежать излишних споров и вопросов. Сначала мне пришлось отбиваться от Ричарда, потом от Джека. Мои нервы не стальные, и, если друзья задумали чего, я отправлю сожителя спать на полу среди соучастников. Не могу я находиться в этой квартире, районе, Нью-Йорке, пока велика возможность увидеть Дилана. Какой шанс встретиться с ним в магазине в восьмимиллионном городе? Нулевой? Ох, как бы не так. Уверен, он своего не упустит и пролезет на роль Тони, приложив все силы. Ему не чужды даже самые подлые поступки. И тогда его задумчивое, улыбающееся, заискивающе лицо